В начале 1920-х годов в Польшу бежит множество петлюровцев, агрессивно настроенных к России и РПЦ. Среди бежавших был глава УАПЦ Поликарп Сикорский, который сменял монастыри как перчатки, где её воззрения попы местные не принимали, но он был на руку для польского правительства русофобного.
И именно первая Православная автокефаль была в Польше, признанная Константинопольским патриархатом во главе патриарха Григория VII с 13 ноября 1924 года.
А далее дело было за малым: польское правительство внедрило в ряды церковных служителей яры сторонников национализма и петлюровцев.
В итоге в 1932 году под влиянием властей был рукоположен в епископы архимандрит Поликарп Сикорский, который к тому времени был настоятелем Жировецкого монастыря и вел активную политическую жизнь.
На Волыни граджане с разных местностей писали, что Сикорский «известен на Волыни с самой худшей моральной стороны». Сообщается, что со своей стороны Сикорский начал выводить сотни людей с русофобскими протестами, требуя, чтобы замолчали те, кто говорит о нем плохо.
Параллельно происходит продвижение сначала по политической стезе, а затем по церковной племянник Симона Петлюры Степана Скрипника. Человек, который работал в секретной полиции Польши в 1926 г., где помогал на Волыни вылавливать революционеров. Затем, уникальный случай, с 1926 по 1930 г.г. учится в Высшей школе политических наук в Польше, где готовили опытных, изворотливых политиков, которые бы могли укреплять антинародный правительственный курс. Тута брали обучать только польскую знать, и никак украинец не могу попасть туда. Сразу после окончания политической школы Скрипник становится послом от Волыни в польский Сейм. Скрипник играл роль человека, который внутри православной церкви бориться за права церкви, но на самом деле выявлял активных людей, которые реально занимались этими вопросами, и которые пытались помочь населению и Церкви, в то время как Скрипник отрабатывал заказы государства.
Польские власти, которые добыли автокефалию православной церкви, увидели очень печальную картину. Они надеялись, что после получения автокефалии все епископы побегут из РПЦ к польскому архиепископу, и это усилит русофобские настроения в православной среде. Даже в 1942 году власть главы Польской церкви на Украине почти никто не признавал.
Видя, что идеей автокефалии не удалось заманить православных верующих в националистическое и русофобское движение, чтобы можно было использовать это для своих целей, польские власти решили, что раз православные верующие не хотят быть националистами, то православных верующих вообще не должно быть в Польше, и перешли к репрессиям.
ВУО (Волынское украинское объединение) и Скрыпник, как ее член, стали на грани объявления войны православной церкви. Воеводская администрация реально помогла созданию ВУО, отмечают историки. По инициативе воеводы был создан региональный кооперативный центр, который пользовался государственными кредитами и действовал обособленно. Таким образом Польша через ВУО насаждала свои интересы украинскому населению. А религиозный конфликт им в этом деле оказалась отличным пособником. православные верующие не захотели идти на поводу этих политиков, то они тут же подверглись репрессиям, и никто не мог вмешаться в эти процессы т.к. это подавалось как внутреннее дело независимой Церкви. Ни о каком милосердии, терпимости не идет речи.
Так же Скрипник верно служил Ватикану и защищал позицию окатоличивания народа, поддерживая греко-католические церкви (унии).
Согласно свидетельству ряда исторических источников, за 20 лет до этого УГКЦ и Шептицкий развернули жесточайшую борьбу и террор в отношении православных верующих. На территории Австро-Венгерской империи перед началом Первой мировой войны активно занимались поиском тех, кто может выступать на стороне России. Как сообщается, в этот период очень многие униаты уходили в Православие. Униатские священники активно занимались доносами тех, кто перешел в православную религию, и были причастны к тысячам казней. По факту происходила инквизиция.
«Отношение к арестованным властей, солдат и толпы из местного инородческаго населения было до того зверским, что даже одна местная польская газета («Slowo Polskie») не вытерпела и обратила внимание правительственных кругов на недопустимость подобных жестокостей над неповинными людьми. Но защищать этих мучеников не посмел никто. Те, кто мог и обязан был это сделать, а именно светские и духовные власти (хотя бы униатские иерархи во главе с гр. Шептицким), не только не принимали никаких мер, но, наоборот, пользуясь видимой возможностью полного искоренения всех сознательных поборников идеи единства русского народа, напускали и науськивали на них жандармов».
В результате этой помощи униатского священства властям Австро-Венгрии, которая была направлена на уничтожение православного населения, которое находилось на территории современной западной Украины, в Европе появились первые концлагеря в Терезине и Талергофе.
Возможно, дело закончилось бы тем, что православная церковь была бы полностью уничтожена в Польше, но сами поляки, которые проявляли откровенную агрессию, вдруг стали жертвами агрессии более могущественной силы — нацистская Германия сокрушила тех, кто так лихо сжигал и сокрушал храмы Божьи. И здесь начинается третий период жизни автокефалистов Украины.
